Сегодня наука, возникшая как способ изучения Книги Природы, вплотную подошла к вопросам, традиционно относившимся к компетенции философии, метафизики и теологии: Как возник мир? Что такое материя? Чем живое отличается от неживого? Как произошёл человек? Каково соотношение физического и психического? В связи с этим перед богословской мыслью возникает необходимость осмыслить достижения современной науки, дать им религиозную оценку.
Сегодня, в условиях стремительного развития инновационных экономик, основанных на знаниях, неудержимо нарастают темпы глобализации. Наряду с этим усиливаются и противоположные тенденции – различные социальные и религиозные группы стремятся сохранить свою индивидуальность, отстоять право на «инаковость». На смену секулярному обществу приходит пост-секулярная эпоха. Это, впрочем, не означает возвращения преимущественно к традиционной религиозности; напротив, появляются новые внеконфессиональные и нерелевантные формы религиозной жизни, а религиозные представления людей, именующих себя верующими, характеризуются расплывчатостью и синкретичностью, в отличие от достаточно строгих вероучительных систем традиционных конфессий.
Важным симптомом «пост-секулярности» является возвращение религии в общественную и политическую жизнь. Становясь важным фактором жизни общества, религия, тем самым, может оказывать влияние на процессы его развития и модернизации, ускоряя или тормозя их.
Одной из важнейших составляющих глобализации является наука. Именно наука (прежде всего – фундаментальная наука и созданные на её основе технологии) становится основным инструментом познания и преобразования мира. Огромная сила науки обусловлена тем, что она дарует человеку теоретическое видение мира, а значит, в определенном смысле, позволяет увидеть мироздание «глазами Творца»: собственно изначально само слово θεω-ρία – теория – означало Бого-вúдение, а новоевропейская наука возникла как богословие – θεολογία – Книги Природы. И не случайно Эйнштейн, сегодня воспринимающийся как ярчайший выразитель духа современной науки, говорил: «Я хочу знать, как Бог создавал мир. Меня не интересует здесь тот или иной феномен, спектр того или иного элемента. Я хочу постичь Его мысли, всё остальное – детали».
Ставящая такую задачу теоретизирующая фундаментальная наука неизбежно входит в соприкосновение с богословием, утверждающим, что ему ведом взгляд Творца, данный в Его Откровении. Это соприкосновение порой превращается в конфликт, – конфликт интерпретаций, – тогда, когда традиционные богословские положения приходят в столкновение с данными современного естествознания. Конфликт обостряется в связи с тем, что, в отличие от множества религиозных традиций, с одинаковой убеждённостью претендующих на богооткровенность и обладание абсолютной истиной, наука едина; в первую очередь это относится к естественным наукам и математике. Фактически наука, прежде всего, естественнонаучное знание, превратилась в новый сакральный институт современной цивилизации, объединяющий её воедино. Конфликт возникает ещё и потому, что, становясь на «точку зрения Бога», человек обретает способность не только постигать фундаментальные начала бытия и законы мироздания, но и преобразовывать этот мир, а значит, в определенном смысле, может присваивать себе функции если не Творца, то, по крайней мере, демиурга. В связи с этим возникают этические проблемы: любые ли исследования допустимы, есть ли пределы технократическому переустройству мира? Самый же главный вопрос — полна ли та научная картина мира, исходя из которой человечество сегодня определяет стратегию своего развития?
Одним из популярнейших современных трендов является развитие конвергентных технологий. С их возникновением связывают новую — шестую — волну технологического развития, основой которой становятся разработки, синтезирующие достижения в сфере базовых технологий (характерно, что современный этап развития науки характеризуется ростом числа междисциплинарных исследований). Разработка принципиально новых конвергентных технологий, объединяющих знания и наивысшие технологические достижения в области изучения живого и неживого миров, должна позволить создать природоподобные системы с качественно иными механизмами выработки и потребления энергии.
По мнению аналитиков, работы в области нано- и биотехнологий, генной инженерии, информационных и квантовых технологий, должны проводиться в тесном взаимодействии с гуманитарными и когнитивными исследованиями. Это, как верится, позволит перейти от анализа к синтезу и, в итоге, приблизит к построению системы целостного знания.
Колоссальные возможности, раскрывающиеся перед человеком благодаря использованию передовых технологий, основывающихся на фундаментальных научных исследованиях, должны уравновешиваться ответственным отношением к возможным последствиям их применения. Поэтому, по мнению экспертов, особое значение в наступившем веке приобретает этическая составляющая: ценности и принципы, мораль и мотивации, установки и системы запретов, - всё то, что изначально укоренено в религиозной традиции.
Сегодня наука, возникшая как способ изучения Книги Природы, вплотную подошла к вопросам, традиционно относившимся к компетенции философии, метафизики и теологии: Как возник мир? Что такое материя? Чем живое отличается от неживого? Как произошёл человек? Каково соотношение физического и психического? В связи с этим перед богословской мыслью возникает необходимость осмыслить достижения современной науки, дать им религиозную оценку.
Выдающийся американский физик, лауреат Нобелевской премии, Е. Вигнер, обсуждая пределы науки, указал на две важнейшие дисциплины, создающие взаимо-дополнительные картины мира: физику и психологию. Физика описывает внешний по отношению к человеку объект(ив)ный мир, психология – внутреннюю, субъект(ив)ную реальность. В полной картине мироздания обе эти фундаментальные концепции должны быть согласованы.
Несомненно, что объединение взаимо-дополнительных подходов должно происходить на уровне построения фундаментальной теории. Решение столь серьезной задачи невозможно без глубоко переосмысления онтологических оснований современной науки. «Минималистская» интерпретация объективной науки – материалистическая. Однако ныне она входит в противоречие с тем, что обнаруживается самой же наукой; многие учёные остро чувствуют необходимость переосмысления онтологического базиса науки.
Принципиальная неполнота современной научной картины мира заключается в её «без-личностности». Связано это с тем, что объективные методы познания способны описать лишь «внешнюю» сторону реальности, тогда как внутренняя, субъективно осознаваемая сторона жизни, которая для нас совершенно реальна, остается скрытой. Это приводит, в частности, к тому, что обнаруживаемые естественными науками формальные закономерности мироздания оказываются открытыми для смыслового наполнения форм неким содержанием, которое не может быть получено объективными методами познания. И весьма показательно, что академик В. Л. Гинзбург, перечисливший в своей Нобелевской лекции «три великих проблемы современной физики», назвал среди них и проблему интерпретации квантовой механики.
Задача интерпретации научной теории есть, по существу, задача герменевтическая (а в ХХ столетии произошёл настоящий «герменевтический взрыв», инспирированный, с одной стороны, (психо)аналитическими интерпретациями, с другой – работами Хайдеггера и Гадамера). В теоретической физике мы имеем строгие «тексты», написанные на вполне развитом математическом языке, которые должны стать «понятными». Правда, в отличие от традиционной филологической герменевтики, предполагающей, что текст написан человеком, здесь возникает проблема авторства. И проблема эта может решаться в двух направлениях.
Прежде всего, за математическими структурами, демонстрирующими, как отмечал Вигнер, «непостижимую эффективность в естественных науках», можно попытаться увидеть отражение процессов, характерных для деятельности сознания вообще. Это – взгляд «со стороны человека» (нечто подобное пытались сделать Юнг и Паули). С другой стороны, поскольку новоевропейская наука возникла как новое – естественное – богословие, богословие Книги Природы, восполняющее прежнее – сверхъ-естественное – богословие, богословие Откровения, то её результаты могут и должны интерпретироваться в широком, – в том числе и в богословском, – контексте. Это, в определённом смысле, – взгляд «со стороны Творца».
Критерием истинности интерпретации не может быть экспериментальная проверка – все интерпретации должны приводить к одинаковым экспериментальным следствиям, в противном случае они были бы не различными интерпретациями, но разными теориями. Критерием может служить, во-первых, органичная укоренённость интерпретации в культурно-историческом контексте новоевропейской науки, во-вторых, её способность расширить нашу картину мира, включив в неё не только объект(ив)ный материальный мир, но и субъект(ив)ный мир психических феноменов и, наконец, в-третьих, способность интерпретации воздействовать на самого человека, дарить ему переживание нуминозного. А это, в свою очередь, означает, что интерпретация должна стать элементом культуры.
Богословие, являясь неотъемлемым элементом культурной традиции, составляет внутри гуманитарных наук элемент гуманитарного в собственном смысле слова, - вопрошание о humanum, о человеческой сущности, не сводимой к биологическому или социальному существованию, но придающей каждой личности абсолютную значимость. Если точные (естественные) науки (по крайней мере в их «классическом» изводе) можно рассматривать как моно-логическую форму знания (интеллект отстраненно созерцает явления и высказывается о них), то богословие есть форма ди-а-логическая: оно существует внутри ситуации диалога человека с Богом. Поэтому учет теологической, духовной компоненты объективного технологического знания может обогатить науку ценностным, этическим измерением.
До сих пор научная теория, сформулированная на формальном языке математики, была «орудием воздействия» на внешний макро-космос; сейчас, проинтерпретированная в гуманитарных категориях, она может стать ответом мира — а значит, в определенном смысле, Творца — обращённого к нашему внутреннему микро-космосу. Освоение микромира позволило получить доступ к колоссальной энергии — энергии атомного ядра, наделенной поистине мистической силой. Освоение же нашего «внутреннего микромира» может помочь открыть доступ к огромной энергии «ядра» человеческой души, энергии, которая ничуть не меньше, чем энергия расщепления атома.
Совместный поиск содержательной интерпретации последних достижений естественных, гуманитарных и общественных наук способен снять возможный конфликтный характер диалога различных конфессий и стать эффективным средством формирования толерантности, органично вписанным в светскую систему образования и не задевающим религиозных чувств приверженцев различных конфессий. Эта задача чрезвычайно значима сегодня, в эпоху глобализации, когда одной из важнейших задач является проблема интеграции различных культурных и религиозных традиций в единое экономическое, информационное и образовательное пространство, – пространство, сформировавшееся, в значительной степени, на фундаменте достижений современной науки.
Исследование возможностей наполнения обнаруживаемых естественными науками фундаментальных закономерностей мироздания личностно переживаемым и интуитивно ясным смыслом сможет, с одной стороны, придать новый импульс развитию науки, с другой - будет содействовать обогащению богословских традиций.
// Доклад кандидата физико-математических наук, кандидата богословия, доцента, директора Научно-богословского центра междисциплинарных исследований факультета искусств Санкт-Петербургского государственного университета, секретаря Ученого совета Санкт-Петербургской духовной академии, члена Синодальной библейско-богословской комиссии, члена Комиссии по вопросам богословия Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви на конференции «Наука и религия в глобализирующемся мире» 23 мая 2011 года. Санкт-Петербург
http://spbda.ru/news/a-1136.html